Мысли бывают красивые и яркие, а бывают такие уродливые, что хочется посадить их под замок и никогда не выпускать. Бывают светлые и парящие, такие оптимистичные и обнадёживающие, а в следующий миг они превращаются в чёрных лебедей и заклёвывают всё живое, что могло существовать в моей голове.

Вчера я на какой-то миг стёрла грань между тем, чтобы желать быть оптимистом и быть им. В этот момент я знала, что всё будет хорошо. И не просто будет, а даже было. Всё всегда было хорошо, всегда было лучше, чем могло бы быть. Вот только сегодня я уже не могу чувствовать той вчерашней радости, потому что не чувствую в себе сил осуществить то, что, как мне кажется, принесёт мне счастье. Но только смелые могут быть счастливыми.

Коли речі розкриваються

Коли речі раптом
розкриваються в себе
на всю свою незглибимість
я заплющую очі
і притискаю до тіла руки -
я надсилком здержуюся
щоб лишитися цілим
А вони -
лише безпорадні дзеркала
поставлені одне проти одного
що самі розкриваючись
входять одне в інше
і раняться
Ці речі
які саморозкриваються
колись вони захоплять мене
зненацька

Віктор Кордун

Посмотрела в открытое окно переполненной аудитории, и перед глазами стала открытая дверь с развевающейся тюлевой занавеской из бабушкиного дома времён моего детства. В прохладный воздух старого дома вмешивается горячий раскалённый поток с улицы, который приносит запах скошенной травы и летнего полудня. Бабушка только что подоила корову, и из ведра в мою чашку льётся парное молоко - самое вкусное молоко, которое только может быть. И корова эта была старой и доброй, с шерстью шоколадного цвета и большими грустными карими глазами. И тогда не было у меня в голове всей этой ерунды: ни этой холодной зимы, ни преподавательницы, ни модуля по истории культуры, от которого зависит зачёт, ни самого зачёта.

Да сколько можно заново себя придумывать? Больше, чем ты мог бы быть, не станешь, а у тебя есть способности только к деградации.

***
А тобі ж хіба до тужінь?
Ти даремно не увіруєш в доброчесність,
у власну не увіруєш глупоту,
в те, що всі твої совісті і гризоти
вигадані, як злодії ночі.
Вони обкрадають тебе,
вигадані з тобою живуть
(ждуть, принишклі,
поки засвітяться ліхтарі),
потім накочуються
і п'ють з тебе душу:
присмоктами хвиль,
присмоктами недолюбленого,
присмоктами незбагненного,
присмоктами недопитих спогадів.
***

Василь Стус "Сиве небо обрієм пролилося..."

Хочется поверить всем и считать себя бездарностью, чтобы иметь оправдание своему бездействию и отсутствию доказательств обратного.

Нерви. Рухливі в безсиллі.
Зимність. Потворна, як жах.
Думки похилі
В небесах.
Безсилля душить.
Напруження з центру.
Туга силу живу заглушить, заглушить,
заглушить —
Як здиблю мертву.
Не мислить про найдорожчі вії.
Не розміцнітись, щоб не зобачить загин.
…Нерозважність хуртовин…
Неврастенія.

Михайль Семенко

Я теряюсь среди всех этих лиц, историй, аккаунтов и неправд.

Живёшь себе потихоньку, живёшь, а потом - раз! - и непонятно откуда в животе образуется тугой комок раздаражения, распростирающий свои щупальца по всему организму. Раздражение от всего. Даже от собственных мыслей или их отсутствия.

Появляется непреодолимое желание взять нож и всадить себе в живот, чтобы ударить в самую сердцевину этого липкого ощущения и убить эту злобную панду. Никто ведь не может представить панду злой. Некий несуразный оксюморон. Но ведь не зря она сочетает в себе чёрное и белое.

Я чувствую себя вот этой злой пандой. Эдакий большой злой добряк, который просто устал и хочет лишь прийти домой, устало скинуть ботинки и перчатки, повесить свой чёрный пиджак, шляпу и очки на спинку стула и попить горячего чаю, устало глядя на свет, загорающийся в окнах домов по ту сторону наполовину опустевшего оврага.

Уже в который раз убеждаюсь, что чужие жизненные философии оказываются в моём случае нежизнеспособными.

Это будто смотришься в зеркало, не понимая, что ты лишь отражение. А потом понимаешь, что отражал не то, что нужно было отражать. И отчаянно пытаешься выбраться из Зазеркалья, потому что надоело быть чьей-то двухмерной копией.